"Не обожает политику. Весьма обожает жизнь", – пишет о себе в другом лице юрист Добровинский. Автобиография – как взор "со стороны" – его ноу-хау. "Известен в стране как основной эксперт по тяжёлым разводам. Комиссия [МКА "Александр Добровинский и партнеры"] В общем итоге осуществила свыше 1200 разводов, а поженила (брачный договор) в районе 4500 пар. Другое население страны пока остается в виде потенциальных заказчиков", – самоирония в конце фразы приглушает под сурдинку ее пафосное начало, демонстрирует здравое отношение к достигнутому результату. Его рецепт, со слов Добровинского, на удивление несложен: не браться за проигрышные дела.
"Юрист, коллекционер, литератор, радиоведущий, корреспондент, супруг, папа, гольфист, киноартист , меценат и путешественник", – Добровинский постарался втиснуть свою жизнь в лаконичное резюме, уточнив, что он "москвич в третьем поколении, не смотря на то, что прожил полжизни за рубежом" и получил правовое [экстерном] и экономическое [бизнес-школа INSEAD во Франции] образование.
Добровинский известен по разводам бизнесменов Льва Тёмного, Алексея Мордашова, бывшего гражданского мужа Кристины Орбакайте Руслана Байсарова ("Право.ru" писало об этом тут >>), экс-сенатора Владимира Слуцкого, и защищал интересы главного редактора русского Forbes Максима Кашулинского в деле по иску супруги тогдашнего главу горадминистрации Москвы Юрия Лужкова Елены Батуриной ("Право.ru" писало об этом тут >>, тут >> и тут >> ), Филиппа Киркорова ("Право.ru" писало об этом тут >> и тут >>) и других публичных персон.
"Я исполняю свою работу, и мне абсолютно все равно, кого представлять. В бизнесе нет эмоций. В случае если я вижу, что сумею оказать помощь, – берусь. Нет – так нет", – признается Добровинский. Не менее откровенны его публичные высказывания о выборе заказчика и дела, умении юриста лавировать в законах и о многом ином.

О специальности юриста

Чтобы стать благополучным юристом, необходимо этого весьма желать и знать, как этого достигнуть. Я полагаю, что я желал этого с детства. Специальность юриста не сильно прельщала меня в Советском Альянсе, когда человек выдержки из закона. Но на Западе это одна из наиболее респектабельных специальностей.
Для меня адвокатура – это жизнь. Я не мыслю себя без того, чтобы не быть юристом. Это жизнь, бизнес, искусство, бытие.
В Российской Федерации в правовых университетах не преподают психологию. А в это же время юристу необходимо быть и психологом, чтобы мочь убеждать, перетянуть присяжных на свою сторону. Для этого имеется два инструмента: логика и эмоции. Логика обязана находиться, в противном случае тебя оборвет судья. Эмоциями (и своими, и чужими) юрист тоже обязан руководить. Мне в этом замысле подфартило, в силу того, что у меня 1-е вгиковское образование [четыре курса экономического факультета ВГИК].
В криминальном праве от юриста зависит мало: как бы ты ни строил свою защиту, как бы ни поворачивал подтверждения, подсудимый или совершал правонарушение, или его не совершал. Ты – в любом случае – имеешь дело с уже свершившимся обстоятельством. В корпоративном же праве ты создаешь этот обстоятельство сам. Допустим, составляешь договор так, чтобы создался обстоятельство, необходимый заказчику. И не смотря на то, что это менее эффектно и никаких вам присяжных, но свыше действенно… Вы поразмыслили о платах? Нет, в этом случае я имел в виду количество людей, заинтересованных в твоей работе. Так как один заказчик у меня – это учреждение, время от времени транснациональное.

О выборе заказчика и дела

Когда я принимаю решение вступить в дело, самое 1-е, я обязан заметить, что я могу оказать помощь человеку. Сделав имидж юриста, который ничего не проиграл, я не могу взяться за процесс, в случае если ничего не могу сделать. Я обязан заметить свет в конце туннеля.
Мне необходим напротив меня человек, заказчик, который меня понимает, с которым я могу отыскать общий язык. Который не думает, что он нанял юриста, а он его пригласил.
Юрист обязан понимать неприятности заказчика предпочтительнее, чем он сам. Обязан разбираться в проблемах заказчика предпочтительнее, чем он сам. И обязан не опасаться произнести ему такие вещи, о коих ничего не говорят окружающие его люди: родные, друзья, подчиненные.
Я ни при каких обстоятельствах не возьмусь охранять убийцу, педофила и распространителя наркотических средств. Вот 3 типа уголовных дел, которые я не беру. Я совсем не сильно обожаю уголовные дела, но приходится заниматься. Не смотря на то, что мне в колониях неуютно.

О рецептах результата юриста в суде

Вы, очевидно, интересуетесь, были ли у меня проигрыши. Конечно. В особенности в юности, когда брался за все. Большое количество имеется случаев, когда предлагают солидные деньги. А дело проигрышное. А деньги громадные. И берешься. В начале [карьеры] это простительно, в силу того, что принципиально важно, чтобы совсем появился заказчик. Но как-то я тёк себе зарок: не браться за проигрышные дела. Делать не столько деньги, сколько репутацию.
Постараюсь отыскать в памяти, какое дело я проиграл… Возможно условно заявить, что проиграл, поскольку отказался от дела в середине процесса. И лишь по причине того, что моя клиентка утаила от меня серьёзную данные. Женщина разводилась с мужем, у нее были малыши. Внезапно нежданно для меня на протяжении процесса выяснилось: в то время как моя клиентка выходила замуж в Российской Федерации, она уже была замужем в иной стране. Я знал, что она жила в той стране, но не представлял, что она замужем и что такое вообще говоря вероятно. И в середине процесса я отказался новости дело.
Тот случай стал для меня замечательным уроком: нельзя браться за дело, не проконтролировав все, даже те вещи, которые, вроде бы, исключены и не в состоянии пойти в голову. А человек, который обманывает своего юриста, практически обманывает самого себя. Если бы я владел всей информацией, то мы с той женщиной пошли бы иным методом, что-то придумали.
Еще будучи в Нью-Йорке, я замечал, как работает один старик, мой сотрудник, профи высокой пробы. Он на все суды приходил с папочкой. И на любое движение противоположной стороны – акцентирую, на любое! – он из этой папочки вынимал домашнюю заготовку. Какое-нибудь очередное ходатайство. И бережно клал его перед судьей.
Я не устаю повторять своим подчиненным следующее. В первую очередь, вы должны торговать лицом на светских раутах. Во-вторых, вас ­должны запомнить. Вензеля, часы, бабочка – не имеет значения. В-третьих, не учите кодексы на­изусть – предпочтительнее компьютера законы не знает никто. И наконец, не подстраивайте обстановку под закон, каким образом это делает девяносто девять процентов сотрудников. Нужно подстраивать закон под обстановку, как меня учил Соломон" (Соломон Шварцман, нью-йоркский юрист одесского возникновения).
Талант адвоката и юриста – это отыскать возможность лавировать в законах.
В случае если мы желаем победить в судебном процессе, нужно, чтобы нас прослушал судья, нужно, чтобы судья поднялся в своей ментальности на нашу позицию.
В Лондоне в магазине для судей и юристов я приобрел пресс-папье. На нем написано: "Good lawyer knows the law, great lawyer knows the judge". В Российской Федерации тоже говорят, что самые хорошие юристы имеется двух видов: одни знают закон, вторые – судью. Я полагаю, что в той либо другой стадии взяточничество существует всюду. Так или иначе, если ты обучался с судьей на одном курсе, то ты каким-то образом можешь с ним случайно встретиться и поболтать. Не смотря на то, что за руку никто не держал, со свечкой не стоял, но иногда такие скандалы все равно всплывают.
Самое драгоценное уровень качества – мочь видеть насквозь и под другим углом. В то время как ко мне приходит заказчик, я не залезаю в брошюру законов. Закон может выучить любой. Я обязан выслушать заказчика, сделать так, чтобы его неприятность с